Поиск1
Раймон Седьмой. И всех победю! Чт 23 Апр - 12:25
sasori
Трепло форума
Я оцепенел. Стоял и не мог пошевелиться. С трудом разлепил ставшие вдруг точно чужими губы и прошептал:
-Девки, бегите отсюда…
-Куда?- с издёвкой спросила Викторина,- нечего бегать, ещё приведут кого, а нам с тобой посторонние не нужны, мой хороший!
Она прямо светилась от удовольствия, вся белая, в белом платье. Белые волосы заплетены в косы, на белом лице белые, стылые глаза, как две ледышки. Викторина потянулась ко мне, она точно вымораживала меня изнутри…
Я слышал, как всхлипывают девчонки, им, беднягам было страшно, и я чётко увидел картинку, как нас найдут, по весне, когда снег сойдёт. Две кучки ярких одёжек, под ними две высохшие , пустые лягушачьи шкурки, и мой полуразложившийся труп, который опознают по обручальному кольцу и остаткам одежды.
-Не бойся,- уговаривала Викторина,- больно не будет.
Я чувствовал, как внутри меня разрастается лёд, холодно…внезапно раздался визг, и к Викторине метнулась яркая, пёстрая птица. Белая женщина повела рукой, и Акулька отлетела в сторону и упала, точно сломанная кукла, Дунька кинулась к сестре. Всё это произошло за несколько секунд, но мне этого хватило, чтобы сбросить с себя ледяное оцепенение. Я снова вспыхнул, как сверхновая, теперь я горел, и жёг своим огнём ледяную Викторину, черпая силы для своего пламени изнутри, из себя, выкладываясь целиком, до самого последнего донышка, и даже немного больше.
Где-то на периферии сознания я слышал плач Дуньки, я уже представлял, что увижу, когда повернусь в ту сторону - лягушачью шкурку под одеждой кислотного цвета. И поэтому я туда не смотрел, но я не мог допустить, чтоб девочка погибла зря из-за того, что я дурак последний, не сумел вовремя собраться, и наконец-то упокоить гадину с концами. Белая женщина корчилась в моём огне, кричала и просила пощады ,обещала все земные блага… я её не слышал. В уши била музыка, снова Аччан пел о демоне приходящем в сны, демоне ледяной бесконечности. Она таяла, горела и таяла, наконец от неё остался лишь крохотный уголёк, дотлевавший во влажном мху. Я наступил на него, он рассыпался мелкими искрами, выпустил струйку дыма и погас окончательно. Под щекой у меня вдруг оказалась мокрая болотная кочка…как хорошо, темно, подумал я, вот только плачет кто-то…дискомфорт.
Я открыл глаза. Хорошо-то как! Солнечный свет заливал комнату, отражался в боках трёхведёрного самовара, рассыпался тысячами зайчиков по белоснежной скатерти, играл на гранях хрустальной сахарницы и розетках для варенья… Гарднеровские фарфоровые чашки, конфетница из розового стекла… За столом сидели обе кикиморки, чистенькие, гладко причёсанные, с косичками, наряженные в сиротские серенькие платьица в старушечий фиолетовый цветочек. Я смотрел на них с удовольствием, предвкушая приятное чаепитие и хорошую компанию. На мне была белая рубаха, без воротника, с мелкими пуговками на груди и белые же штаны, с завязками у щиколоток. Появилась директриса шишигинской школы с большим заварным чайником в руках, и начала разливать чай. Я хотел было отхлебнуть из чашки, но она посмотрела на меня строго:
-Причесаться сначала надо и остальных дождаться!
Достала из кармана деревянный гребень и стала меня причёсывать, потом стянула мои волосы в хвост моей же резинкой.
Потом пришла группа BUCK-TICK в полном составе. Имаи-сама радовал взгляд зелёными и красными перьями в причёске, Аччан накрутил на шею чёрное боа из вороньих перьев, Хошино был невозмутим, с улыбкой Юты не могло конкурировать даже солнце, а об ирокез Толла можно было порезаться… мы пили чай, и мило беседовали. Я даже не удивлялся, в такое замечательное утро могло случиться всё, что угодно. То ли я вдруг заговорил по – японски, то ли они по –русски…только за окном плакал ветер, всхлипывал жалобно, звал кого-то. Я посмотрел в окно, но вместо солнца там была темнота.
-Пора,- сказала хозяйка. Солнечный мир дал трещину, и я почувствовал, что лежу на чём-то мокром и холодном.
-Хозяин, хозяин,- плакала Дунька,- вставай!
Я с трудом разлепил глаза. Было уже темно, бедная Дунька, сколько же она тут проплакала! И куда дед девался? Я встал на четвереньки, потом кое-как сумел подняться.
-Дуня, Акулька-то как?
-Лежит, хозяин,- всхлипнула Дунька,- живая.
Я подошёл к Акульке, упал на колени. Слава богу, не было лягушачьей шкурки. Акулька лежала, неловко подвернув руку, но на вид было вполне себе ничего.
-А она тут?- подозрительно поинтересовался я.
-Тут,- Дунька улыбнулась сквозь слёзы,- она поспит и в порядке будет. Эта её швырнула только. А ты совсем упал, страшно! А дедушка пропал, вроде был всё рядом, а потом пропал.
-Надо выбираться, Дунь,- сказал я,- помоги-ка.
Я осторожно поднял Акульку. Она повисла у меня на руках, как тряпичная кукла. Дунька уцепилась за мою куртку, пыталась взять за руку.
-Не надо, я дойду. Ты лучше дорогу показывай, а то я чего- то совсем плох,- пожаловался я,- у меня топографический кретинизм прогрессирует.
Мы поплелись куда-то, не разбирая дороги. Я плохо помню, куда и зачем я шёл, периодически я выпадал из реальности, наверное, даже падал, но ношу свою не выронил. Дунька тянула меня, пыталась поднять, под конец просто обхватила за пояс и поволокла. Резинку я где-то потерял, и волосы противно липли к лицу, потом начала играть музыка…сначала «Nightmare», раз десять подряд, потом «Diablo», потом «Kuchizuke», потом ещё что-то бактиковское…не помню уже.
Наконец мы приплелись на станцию, и увидели электричку, готовую к отходу. Отлично понимая, что если мы не успеем на неё, то нам придётся ночевать на станции ( и это в лучшем случае, учитывая наш офигенно креативный вид), мы рванули к ней из последних сил, влетели в последнюю дверь, вползли из тамбура в вагон и наконец приземлились на ближайших сиденьях…
Я уже говорил, что сразу беру и обратный билет? Вот такой я предусмотрительный. Поэтому мы рухнули и я провалился в темноту, абсолютно без снов.
-Пошли отсюда, тут бомжи какие-то!- услышал я сквозь сон. Приоткрыл один глаз – какая-то молодёжь, четверо человек, брезгливо обходят нашу компанию. Как бы ещё ментов по наши души не вызвали, подумалось мне, но как-то лениво-отстранённо.
-Ваши билеты, молодые люди!- меня трясли за плечо. Пришлось снова просыпаться. Вот же зараза, никакого покою героическому лангедокскому графу…
Я таки открыл глаза и увидел кондуктора- даму за сорок весьма внушительных габаритов. Полез в карман, вытащил наши билеты.
-Откуда едете-то такие грязные? И что за дети?- строго спросила она, возвращая мне пробитые билетики.
-Да ходили на болото, за клюквой,- похоже фантазия моя сегодня выходной взяла,- после заморозков-то она слаще. Да вот заблудились с сестрёнками, еле из болота вышли. Хорошо, хоть на электричку успели.
Она с сомненьем покачала головой.
-И корзинки потеряли,- посетовал я,- дома прибьют. Я-то выходной, а девчонки со школы сорвались, за компанию…
-Вот же бестолковые,- женщина покачала головой,- как вас мать только из дома отпустила.
-Ну, вот так,- я немного начинал въезжать в реальность,- мама она у нас клюкву любит.
У меня в кармане заиграл телефон. Я улыбнулся кондуктору и осторожно, чтоб не потревожить спящую Акульку вытянул его из кармана. Мама дорогая, чего я натворил-то! Куча пропущенных вызовов, от Маши, от Петровича…они ж там с ума сходят!
-Марусь,- виновато сказал я в трубку,- прости засранца, заблудились мы, всё в порядке, домой едем на электричке. Ты там Петровичу скажи, чтоб МЧС и прочие спецслужбы отозвал, ладно?
-Граф,- закричала Маша,- ты, скотина гадская, ты почему трубку не берёшь! Я ж с ума сошла, все чуть не чокнулись, мы ж вас искать хотели уже ехать!
-Мань, мы приедем минут через сорок, я всё расскажу, только не волнуйся, солнышко,- подхалимским тоном просил я. Она и плакала и смеялась, похоже одновременно.
Кондуктор отошла от нас и пошла в другой вагон, а я снова заснул.
Наконец мы приехали. Я кое-как растолкал сначала себя, потом девчонок. Акулька, к моей радости проснулась и шла практически самостоятельно. На выходе из вокзала я увидел группу полицейских, около них стояли те четверо из электрички, и показывали на нас. Блина, подумалось мне, а мы ничего сделать не можем , сил не было совершенно. Полиция направилась к нам, но тут перед зданием тормознула до боли знакомая жёлтая «Газель», из неё выскочила Маша, за ней Петрович , Лариса, Игорь выбрался с шофёрского места…все кинулись к нам, обнимать, целовать и жалеть. Мне вдобавок прилетело ещё пару раз по затылку. Чтоб мозги уже включать.
-Владька очнулся,- сообщила мне Маша, когда мы уже подъезжали к дому, и я подробно рассказал всю нашу скорбную повесть.
-Да мы поняли,- улыбнулся я,- мы вообще-то догадливые!
-Поняли они,- проворчал Петрович,- кстати, нам тут какой-то Водяницын из Шишигина звонил, говорит- встречайте своих, на последней электричке приедут.
-Дедушка,- сказала Дунька,- он, наверное нас до станции проводил.
-А давайте больше никуда не встревать, а?- жалобно попросила Маша.
А что я? Я только «за»! И почему на меня все так смотрят? Чистую правду же сказал!
И, кстати…а резинку мою никто не видел, а?
-Девки, бегите отсюда…
-Куда?- с издёвкой спросила Викторина,- нечего бегать, ещё приведут кого, а нам с тобой посторонние не нужны, мой хороший!
Она прямо светилась от удовольствия, вся белая, в белом платье. Белые волосы заплетены в косы, на белом лице белые, стылые глаза, как две ледышки. Викторина потянулась ко мне, она точно вымораживала меня изнутри…
Я слышал, как всхлипывают девчонки, им, беднягам было страшно, и я чётко увидел картинку, как нас найдут, по весне, когда снег сойдёт. Две кучки ярких одёжек, под ними две высохшие , пустые лягушачьи шкурки, и мой полуразложившийся труп, который опознают по обручальному кольцу и остаткам одежды.
-Не бойся,- уговаривала Викторина,- больно не будет.
Я чувствовал, как внутри меня разрастается лёд, холодно…внезапно раздался визг, и к Викторине метнулась яркая, пёстрая птица. Белая женщина повела рукой, и Акулька отлетела в сторону и упала, точно сломанная кукла, Дунька кинулась к сестре. Всё это произошло за несколько секунд, но мне этого хватило, чтобы сбросить с себя ледяное оцепенение. Я снова вспыхнул, как сверхновая, теперь я горел, и жёг своим огнём ледяную Викторину, черпая силы для своего пламени изнутри, из себя, выкладываясь целиком, до самого последнего донышка, и даже немного больше.
Где-то на периферии сознания я слышал плач Дуньки, я уже представлял, что увижу, когда повернусь в ту сторону - лягушачью шкурку под одеждой кислотного цвета. И поэтому я туда не смотрел, но я не мог допустить, чтоб девочка погибла зря из-за того, что я дурак последний, не сумел вовремя собраться, и наконец-то упокоить гадину с концами. Белая женщина корчилась в моём огне, кричала и просила пощады ,обещала все земные блага… я её не слышал. В уши била музыка, снова Аччан пел о демоне приходящем в сны, демоне ледяной бесконечности. Она таяла, горела и таяла, наконец от неё остался лишь крохотный уголёк, дотлевавший во влажном мху. Я наступил на него, он рассыпался мелкими искрами, выпустил струйку дыма и погас окончательно. Под щекой у меня вдруг оказалась мокрая болотная кочка…как хорошо, темно, подумал я, вот только плачет кто-то…дискомфорт.
Я открыл глаза. Хорошо-то как! Солнечный свет заливал комнату, отражался в боках трёхведёрного самовара, рассыпался тысячами зайчиков по белоснежной скатерти, играл на гранях хрустальной сахарницы и розетках для варенья… Гарднеровские фарфоровые чашки, конфетница из розового стекла… За столом сидели обе кикиморки, чистенькие, гладко причёсанные, с косичками, наряженные в сиротские серенькие платьица в старушечий фиолетовый цветочек. Я смотрел на них с удовольствием, предвкушая приятное чаепитие и хорошую компанию. На мне была белая рубаха, без воротника, с мелкими пуговками на груди и белые же штаны, с завязками у щиколоток. Появилась директриса шишигинской школы с большим заварным чайником в руках, и начала разливать чай. Я хотел было отхлебнуть из чашки, но она посмотрела на меня строго:
-Причесаться сначала надо и остальных дождаться!
Достала из кармана деревянный гребень и стала меня причёсывать, потом стянула мои волосы в хвост моей же резинкой.
Потом пришла группа BUCK-TICK в полном составе. Имаи-сама радовал взгляд зелёными и красными перьями в причёске, Аччан накрутил на шею чёрное боа из вороньих перьев, Хошино был невозмутим, с улыбкой Юты не могло конкурировать даже солнце, а об ирокез Толла можно было порезаться… мы пили чай, и мило беседовали. Я даже не удивлялся, в такое замечательное утро могло случиться всё, что угодно. То ли я вдруг заговорил по – японски, то ли они по –русски…только за окном плакал ветер, всхлипывал жалобно, звал кого-то. Я посмотрел в окно, но вместо солнца там была темнота.
-Пора,- сказала хозяйка. Солнечный мир дал трещину, и я почувствовал, что лежу на чём-то мокром и холодном.
-Хозяин, хозяин,- плакала Дунька,- вставай!
Я с трудом разлепил глаза. Было уже темно, бедная Дунька, сколько же она тут проплакала! И куда дед девался? Я встал на четвереньки, потом кое-как сумел подняться.
-Дуня, Акулька-то как?
-Лежит, хозяин,- всхлипнула Дунька,- живая.
Я подошёл к Акульке, упал на колени. Слава богу, не было лягушачьей шкурки. Акулька лежала, неловко подвернув руку, но на вид было вполне себе ничего.
-А она тут?- подозрительно поинтересовался я.
-Тут,- Дунька улыбнулась сквозь слёзы,- она поспит и в порядке будет. Эта её швырнула только. А ты совсем упал, страшно! А дедушка пропал, вроде был всё рядом, а потом пропал.
-Надо выбираться, Дунь,- сказал я,- помоги-ка.
Я осторожно поднял Акульку. Она повисла у меня на руках, как тряпичная кукла. Дунька уцепилась за мою куртку, пыталась взять за руку.
-Не надо, я дойду. Ты лучше дорогу показывай, а то я чего- то совсем плох,- пожаловался я,- у меня топографический кретинизм прогрессирует.
Мы поплелись куда-то, не разбирая дороги. Я плохо помню, куда и зачем я шёл, периодически я выпадал из реальности, наверное, даже падал, но ношу свою не выронил. Дунька тянула меня, пыталась поднять, под конец просто обхватила за пояс и поволокла. Резинку я где-то потерял, и волосы противно липли к лицу, потом начала играть музыка…сначала «Nightmare», раз десять подряд, потом «Diablo», потом «Kuchizuke», потом ещё что-то бактиковское…не помню уже.
Наконец мы приплелись на станцию, и увидели электричку, готовую к отходу. Отлично понимая, что если мы не успеем на неё, то нам придётся ночевать на станции ( и это в лучшем случае, учитывая наш офигенно креативный вид), мы рванули к ней из последних сил, влетели в последнюю дверь, вползли из тамбура в вагон и наконец приземлились на ближайших сиденьях…
Я уже говорил, что сразу беру и обратный билет? Вот такой я предусмотрительный. Поэтому мы рухнули и я провалился в темноту, абсолютно без снов.
-Пошли отсюда, тут бомжи какие-то!- услышал я сквозь сон. Приоткрыл один глаз – какая-то молодёжь, четверо человек, брезгливо обходят нашу компанию. Как бы ещё ментов по наши души не вызвали, подумалось мне, но как-то лениво-отстранённо.
-Ваши билеты, молодые люди!- меня трясли за плечо. Пришлось снова просыпаться. Вот же зараза, никакого покою героическому лангедокскому графу…
Я таки открыл глаза и увидел кондуктора- даму за сорок весьма внушительных габаритов. Полез в карман, вытащил наши билеты.
-Откуда едете-то такие грязные? И что за дети?- строго спросила она, возвращая мне пробитые билетики.
-Да ходили на болото, за клюквой,- похоже фантазия моя сегодня выходной взяла,- после заморозков-то она слаще. Да вот заблудились с сестрёнками, еле из болота вышли. Хорошо, хоть на электричку успели.
Она с сомненьем покачала головой.
-И корзинки потеряли,- посетовал я,- дома прибьют. Я-то выходной, а девчонки со школы сорвались, за компанию…
-Вот же бестолковые,- женщина покачала головой,- как вас мать только из дома отпустила.
-Ну, вот так,- я немного начинал въезжать в реальность,- мама она у нас клюкву любит.
У меня в кармане заиграл телефон. Я улыбнулся кондуктору и осторожно, чтоб не потревожить спящую Акульку вытянул его из кармана. Мама дорогая, чего я натворил-то! Куча пропущенных вызовов, от Маши, от Петровича…они ж там с ума сходят!
-Марусь,- виновато сказал я в трубку,- прости засранца, заблудились мы, всё в порядке, домой едем на электричке. Ты там Петровичу скажи, чтоб МЧС и прочие спецслужбы отозвал, ладно?
-Граф,- закричала Маша,- ты, скотина гадская, ты почему трубку не берёшь! Я ж с ума сошла, все чуть не чокнулись, мы ж вас искать хотели уже ехать!
-Мань, мы приедем минут через сорок, я всё расскажу, только не волнуйся, солнышко,- подхалимским тоном просил я. Она и плакала и смеялась, похоже одновременно.
Кондуктор отошла от нас и пошла в другой вагон, а я снова заснул.
Наконец мы приехали. Я кое-как растолкал сначала себя, потом девчонок. Акулька, к моей радости проснулась и шла практически самостоятельно. На выходе из вокзала я увидел группу полицейских, около них стояли те четверо из электрички, и показывали на нас. Блина, подумалось мне, а мы ничего сделать не можем , сил не было совершенно. Полиция направилась к нам, но тут перед зданием тормознула до боли знакомая жёлтая «Газель», из неё выскочила Маша, за ней Петрович , Лариса, Игорь выбрался с шофёрского места…все кинулись к нам, обнимать, целовать и жалеть. Мне вдобавок прилетело ещё пару раз по затылку. Чтоб мозги уже включать.
-Владька очнулся,- сообщила мне Маша, когда мы уже подъезжали к дому, и я подробно рассказал всю нашу скорбную повесть.
-Да мы поняли,- улыбнулся я,- мы вообще-то догадливые!
-Поняли они,- проворчал Петрович,- кстати, нам тут какой-то Водяницын из Шишигина звонил, говорит- встречайте своих, на последней электричке приедут.
-Дедушка,- сказала Дунька,- он, наверное нас до станции проводил.
-А давайте больше никуда не встревать, а?- жалобно попросила Маша.
А что я? Я только «за»! И почему на меня все так смотрят? Чистую правду же сказал!
И, кстати…а резинку мою никто не видел, а?
