АГНИЯ БАРТО
17 февраля 1906 - 01 апреля 1981
советская детская поэтесса

Она родилась в Москве, 17 февраля 1906 года, и ее детство пришлось на последние мирные годы перед вихрем перемен. Она росла в интеллигентной еврейской семье, и у родителей были все основания предрекать дочери счастливое будущее. Но вряд ли кто-то мог предположить тогда, что черноглазая хорошенькая девочка Гетель переживет две мировых войны и одну гражданскую и станет одной из самых известных и любимых детских поэтесс Советского Союза – Агнией Барто.

Детству Гетель можно позавидовать, но сама она вспоминать те годы никогда не любила – не потому, что они были ей неприятны, а потому, что совершенно не годились для биографии советской писательницы. Няня, привезенная из деревни, шарманщик под окнами, французский язык с малолетства, парадные обеды и ананасы на десерт – семья девочки вела жизнь, совершенно типичную для российской интеллигенции. Ее отец, Лев (Лейб) Николаевич Волов, работал ветеринарным врачом, мама, Мария Ильинична, вела праздный образ жизни, и оба обожали искусство. Гетель получила прекрасное начальное образование, а читать училась по книгам Льва Толстого. Образованием руководил отец, и он же решил, что дочь сделает карьеру балерины. Гетель не возражала, ей тоже хотелось восхищать взоры публики, блистая на сцене Имперского театра.

В 1915 году девочка пошла в гимназию и почти сразу – в хореографическое училище. Однако, хотя и занималась очень прилежно, большого таланта к балету не обнаруживала. Зато вслед за подругами-гимназистками увлеклась поэзией – как и многие девочки, стала поклонницей Ахматовой и пыталась сочинять стихи в ее стиле. А лет в четырнадцать нашла на скамейке в парке книгу стихов Маяковского, и великий поэт навсегда стал ее кумиром. С того дня Гетель писала стихи все чаще и показывала их отцу, который давал дочери не слишком лестные рецензии.

Ни революция, ни гражданская война почти ничего не изменили в судьбе Гетель. Все оставалось по-прежнему: гимназия, училище, стихи и балет. Но ближе к выпускным экзаменам Гетель поняла, что вряд ли станет второй Ахматовой или звездой балета. Потому ей было страшно: ведь после училища нужно было поступать на сцену.

На экзаменационные выступления будущих балерин приехал Луначарский, нарком просвещения, и с удовольствием просмотрел и зачеты, и последующую концертную программу. Гетель, утонченная и красивая девушка, с большим пафосом прочла собственные стихи, называвшиеся «Похоронный марш». Слушая их, Луначарский едва удержался от смеха, но именно он разглядел в выпускнице хореографического училища поэтический талант – правда, совсем не тот, который ей хотелось бы иметь. Не прошло и недели после экзаменов, как Гетель пригласили в Наркомпрос. Произошедший между ней и Луначарским разговор был, с одной стороны, весьма лестным, а с другой – крайне оскорбительным для романтичной барышни. Услышав от наркома, что ей дано от рождения писать веселые стихи, а не подражать декадентам, Гетель очень обиделась. Но она была умной девушкой, а потому обиду подавила и крепко задумалась.

В советском правительстве тогда неоднократно обсуждали тему создания новой, советской литературы для детей, так что вполне возможно, что юная поэтесса удостоилась внимания Луначарского не только из-за своего таланта. Но так или иначе, а в 1925 году вышла первая книга Гетель, называвшаяся «Китайчонок Ван-Ли», и это издание дало ей возможность исполнить несбыточную, казалось бы, мечту – войти в круг поэтов «серебряного века». Правда, застенчивость никуда не ушла. Даже встретившись с Маяковским лично, Гетель не решилась на разговор, а отважившись прочитать одно свое стихотворение Корнею Чуковскому, сказала, что автор – пятилетний малыш. Возможно, из-за своей застенчивости она не ввязывалась ни в какие богемные склоки и, соответственно, не обзавелась врагами. А кроме того, никогда не считала, что стоит на одном уровне со своими кумирами.

Книгу девятнадцатилетняя поэтесса подписала именем «Агния Барто». К тому времени в ее жизни произошло сразу два больших события: одно трагическое – смерть отца, а второе счастливое – замужество по любви. Павел Николаевич Барто был потомком шотландского дворянина и талантливым детским писателем. Его фамилия осталась с Агнией навсегда, а вот супружество закончилось через одиннадцать лет, и даже сын Эдгар не удержал Павла и Агнию вместе. Некоторые стихи они написали в соавторстве, но две творческих личности редко уживаются вместе…

Зато удивительно счастливым стал второй брак Агнии. В двадцать девять лет она ушла к человеку, которого называла главной любовью своей жизни, и прожила с ним тридцать пять лет. Андрей Владимирович Щегляев, ученый-энергетик, занимал должность декана в МЭИ и имел шутливое звание «самого красивого советского декана». Агния родила ему дочку Татьяну.

В доме Щегляева и Барто часто бывали актеры, писатели и музыканты – неконфликтный характер Агнии притягивал к себе, словно магнитом. Кроме друзей, ее уважали коллеги, любили читатели, и ценило правительство. Сталинские времена Агния Львовна пережила без потерь и проблем. Современные критики объясняют это тем, что поэтесса добросовестно сочиняла конъюнктурные произведения, а ее второй муж был незаменимым специалистом по газовым и паровым турбинам. Все это действительно так, но на ее стихах выросло уже несколько поколений детей, а значит, талант действительно имел место.

Сборники детских стихов Барто выпускала регулярно – «Братишки», «Мальчик наоборот», «Снегирь», а в 1936 году вышел в свет детский цикл поэтических миниатюр – книга «Игрушки», ставшая знаменитой. Она вызвала серьезную критику коллег, множество разгромных статей и принесла Агнии Львовне безмерную любовь читателей. Дети обожали ее, писали ей письма и никогда не воспринимали «большой тетей» – поэтесса умела общаться с ними на-равных и в стихах, и в жизни.

Барто считалась флагманом детской советской литературы и, разумеется, вела бурную общественную жизнь. Конечно, от черноглазой балерины с годами и следа не осталось – Агния Львовна не носила яркой одежды, собирала волосы в простой пучок, а на мечты и размышления о поэзии попросту не было времени. Встречи и собрания, командировки по стране, сталинская и ленинская премии, медали и ордена, высокие посты в общественных и литературных организациях и сто пятьдесят написанных книг. Произведения Барто издавали миллионными тиражами – и эти тиражи раскупались.

В 1937 году поэтесса впервые поехала за границу. В Испании шла война, а в осажденном Мадриде проходил Международный конгресс по защите культуры, и Советский Союз отправил туда своих литераторов. В этой поездке Агния Львовна потрясла одним своим поступком всю делегацию. Когда автобус с советскими писателями остановился на заправке недалеко от Валенсии, Барто забежала в местный магазинчик и увидела среди прочих товаров кастаньеты. Для балерины, пусть и не состоявшейся, кастаньеты были не просто сувениром! Пока Агния Львовна разговаривала с продавщицей, началась бомбежка, а автобус по-прежнему стоял на заправке и ждал покупающую кастаньеты поэтессу. Тем же вечером Алексей Толстой посоветовал Барто купить и веер, дабы обмахиваться во время очередного налета: в Испании стояла страшная жара…

В 1939 году в прокате появился «Подкидыш» – легенда советского кинематографа, фильм, полный юмора, пикантных перипетий и яркой актерской игры. Некоторые фразы из этого кино вошли в обиход – к примеру, «Муля, не нервируй меня!». Но мало кому известно, что все эти фразы, как и сам сценарий, написали в соавторстве Агния Барто и Рина Зеленая, подружки и соседки по даче. Перу Агнии Львовны принадлежит и еще несколько киносценариев.

Перед Отечественной войной Барто побывала в Германии, и ее потрясло сочетание чистоты и опрятности с нацистскими лозунгами и свастикой на детских платьях. Агния Львовна искренне верила в коммунистические идеалы и всеобщее братство (по крайней мере, детское), а потому война ее не только пугала, но и казалась дикой. Однако с ней самой ничего особенно плохого в военные годы не случилось. Даже в эвакуации она была рядом с мужем – Андрей Щегляев увез свою семью в Свердловск, куда получил направление как авторитетный энергетик. На Урале Барто познакомилась с Павлом Бажовым и по его совету получила рабочую профессию – встала к токарному станку. Но спокойная жизнь в столь тяжелое время ее раздражала: поэтесса рвалась на фронт и в 1942 году все же проработала несколько месяцев фронтовым корреспондентом от «Комсомольской правды».

В Москву, по которой Барто очень тосковала, семья вернулась в 1944 году, и жизнь вновь потекла по привычному руслу. Но за девять дней до Победы случилась страшная трагедия: Эдгар, сын поэтессы, попал в аварию – его велосипед столкнулся с грузовиком, неожиданно вывернувшим из-за угла. Юноша погиб, и это горе Агния Львовна пережила только чудом. Все материнские чувства она обратила на дочь, но меньше работать не стала – скорей уж, наоборот.

В 1947 году Агния Барто издала поэму «Звенигород», в которой рассказывалось о детях, в военное время потерявших родителей. Это произведение превратило любимицу детей Советского Союза в национальную героиню – а главное, частично вернуло Агнии Львовне душевный покой. Написана поэма была после того, как поэтесса посетила детский дом в Звенигороде, городке в Подмосковье, и в тексте она, как всегда, использовала детские разговоры. Когда книга вышла, Барто получила письмо от женщины, разыскивавшей свою дочку и заметившей в поэме знакомые воспоминания. Девочка действительно нашлась, это событие описала пресса, и на Агнию Львовну посыпались письма с просьбами отыскать пропавших детей, родителей, сестер и братьев. Поэтесса сочла своим долгом не только читать письма, но и делать все возможное для поисков. Именно благодаря ее просьбе радио «Маяк» сделало передачу «Найти человека». Эта деятельность принесла серьезные плоды: за девять лет соединились вновь больше девятисот семей.

В личной жизни поэтессы все шло хорошо: муж продолжал свою карьеру, дочь вышла замуж и родила Агнии Львовне внука Владимира, которому посвящены строчки известного стихотворения «Вовка – добрая душа». Андрей Владимирович никогда не ревновал жену к ее славе. Этого славного человека очень забавляло то, что в определенных кругах его знали не как крупнейшего в Союзе специалиста-энергетика, а в качестве «папы нашей Тани», уронившей в речку мячик.

Поэтесса по-прежнему часто ездила за границу и побывала даже в Соединенных Штатах. Больше того – Агния Львовна являла собой «лицо» любой делегации. Сказывалось воспитание и образование: барышне из интеллигентной дореволюционной семьи не стоило труда со вкусом одеться, она знала несколько языков, бесподобно держалась в обществе и великолепно танцевала. Кстати, и сама она ходила на иностранные приемы с превеликим удовольствием именно из-за танцев, ведь в Москве танцевать ей было совершенно не с кем.

Круг общения Агнии Львовны составляли, в основном, коллеги, ее и мужа, а еще студенты МЭИ, знаменитые актеры, начинающие поэты – и всех она усаживала за один стол. Ни снобизма, ни чванства в поэтессе не было никогда. Она была искренне рада гостям любого ранга и принимала их очень часто, хотя сама хозяйством практически не занималась. В этом плане ей повезло сохранить с детства привычный образ жизни: домработница, няня и никаких домашних хлопот. При этом секретаря она не имела, как и рабочего кабинета.

В 1970 году умер от рака Андрей Владимирович, и смириться с этой потерей Барто так и не смогла. Продолжала работать, написала две автобиографические книги и вроде бы не изменилась – но на самом деле начала бояться одиночества.

Агния Львовна Барто скончалась 1 апреля 1981 года. Ее похоронили на московском Новодевичьем кладбище.

И жизнь, и творчество этой поэтессы можно расценить по-разному, но несомненно одно: ее стихи, добрые, веселые и удивительно человечные, стали неотъемлемой частью не только детской литературы, но и самого детства.

Как я любила в детстве стихи Барто.. Двухтомник замусолила...

Блинчики

Всюду Павлику почет:
Павлик блинчики печет.

Он провел беседу в школе -
Говорил, открыв тетрадь,
Сколько соды, сколько соли,
Сколько масла нужно брать.

Доказал, что вместо масла
Можно брать и маргарин.

Решено единогласно:
Он прекрасно говорил.
Кто сказал такую речь,
Сможет блинчиков напечь!

Но, товарищи, спешите -
Нужно дом спасать скорей!
Где у вас огнетушитель?
Дым валит из-под дверей!

А соседи говорят:
- Это блинчики горят!

Ох, когда дошло до дела,
Осрамился наш герой -
Девять блинчиков сгорело,
А десятый был сырой!

Говорить нетрудно речь,
Трудно блинчиков напечь!

Болтунья

Что болтунья Лида, мол,
Это Вовка выдумал.
А болтать-то мне когда?
Мне болтать-то некогда!

Драмкружок, кружок по фото,
Хоркружок - мне петь охота,
За кружок по рисованью
Тоже все голосовали.

А Марья Марковна сказала,
Когда я шла вчера из зала:
"Драмкружок, кружок по фото
Это слишком много что-то.

Выбирай себе, дружок,
Один какой-нибудь кружок".

Ну, я выбрала по фото...
Но мне еще и петь охота,
И за кружок по рисованью
Тоже все голосовали.

А что болтунья Лида, мол,
Это Вовка выдумал.
А болтать-то мне когда?
Мне болтать-то некогда!

Я теперь до старости
В нашем классе староста.
А чего мне хочется?
Стать, ребята, летчицей.

Поднимусь на стратостате...
Что такое это, кстати?
Может, это стратостат,
Когда старосты летят?

А что болтунья Лида, мол,
Это Вовка выдумал.
А болтать-то мне когда?
Мне болтать-то некогда!

У меня еще нагрузки
По-немецки и по-русски.

Нам задание дано -
Чтенье и грамматика.
Я сижу, гляжу в окно
И вдруг там вижу мальчика.

Он говорит: "Иди сюда,
Я тебе ирису дам".
А я говорю: "У меня нагрузки
По-немецки и по-русски".

А он говорит: "Иди сюда,
Я тебе ирису дам".

А что болтунья Лида, мол,
Это Вовка выдумал.
А болтать-то мне когда?
Мне болтать-то некогда!

1934

Две сестры глядят на братца:
Маленький, неловкий,
Не умеет улыбаться,
Только хмурит бровки.

Младший брат чихнул спросонок,
Радуются сестры:
- Вот уже растет ребенок -
Он чихнул, как взрослый!

Ботаника больна

Прыг-скок! Прыг-скок!
Отменяется урок.

Пляшут, как на празднике,
Юные проказники
И кричат:— Удачный день:
У ботаники мигрень!

Крик такой! Восторг такой!
Все как именинники.

— Пусть пропишет ей покой
Доктор в поликлинике,

Пусть она идет лечиться,
Мы согласны не учиться!

А дежурный говорит:
— У меня был дифтерит,
И пришлось на шесть недель
Уложить меня в постель.

Возмутилась звеньевая,
Пионеров слушая.
Говорит:— Мы проявляем
К людям равнодушие!

Звали милой,
Звали славной,
Нашей Ольгой Николавной,
А теперь желаем зла:
Чтоб ботаника слегла!

Тут опомнился отряд,
Все дежурного корят.

А дежурный говорит:
— Пожалуйста, без паники!
У меня был дифтерит,
А не у ботаники!

Разговор пошел иной,
Все сочувствуют больной:

— Поправляться вам пора,
Ольга Николаевна!
Зря кричали мы «ура»,—
Это мы нечаянно.

ВЕРЕВОЧКА

Весна, весна на улице,
Весенние деньки!
Как птицы, заливаются
Трамвайные звонки.

Шумная, веселая,
Весенняя Москва.
Еще не запыленная,
Зеленая листва.

Галдят грачи на дереве,
Гремят грузовики.
Весна, весна на улице,
Весенние деньки!

Тут прохожим не пройти:
Тут веревка на пути.
Хором девочки считают
Десять раз по десяти.

Это с нашего двора
Чемпионы, мастера
Носят прыгалки в кармане,
Скачут с самого утра.

Во дворе и на бульваре,
В переулке и в саду,
И на каждом тротуаре
У прохожих на виду,

И с разбега,
И на месте,
И двумя ногами
Вместе.

Вышла Лидочка вперед.
Лида прыгалку берет.

Скачут девочки вокруг
Весело и ловко,
А у Лидочки из рук
Вырвалась веревка.

— Лида, Лида, ты мала!
Зря ты прыгалку взяла!—
Лида прыгать не умеет,
Не доскачет до угла!

Рано утром в коридоре
Вдруг раздался топот ног.
Встал сосед Иван Петрович,
Ничего понять не мог.

Он ужасно возмутился,
И сказал сердито он:
— Почему всю ночь в передней
Кто-то топает, как слон?

Встала бабушка с кровати —
Все равно вставать пора.
Это Лида в коридоре
Прыгать учится с утра.

Лида скачет по квартире
И сама считает вслух.
Но пока ей удается
Досчитать всего до двух.

Лида просит бабушку:
— Немножко поверти!
Я уже допрыгала
Почти до десяти.

— Ну,— сказала бабушка,—
Не хватит ли пока?
Внизу, наверно, сыплется
Известка с потолка.

Весна, весна на улице,
Весенние деньки!
Галдят грачи на дереве,
Гремят грузовики.

Шумная, веселая,
Весенняя Москва.
Еще не запыленная,
Зеленая листва.

Вышла Лидочка вперед,
Лида прыгалку берет.

— Лида, Лида! Вот так Лида!
Раздаются голоса. —
Посмотрите, это Лида
Скачет целых полчаса!

— Я и прямо,
Я и боком,
С поворотом,
И с прискоком,
И с разбега,
И на месте,
И двумя ногами
Вместе...

Доскакала до угла.
— Я б не так еще могла!

Весна, весна на улице,
Весенние деньки!
С книжками, с тетрадками
Идут ученики.

Полны веселья шумного
Бульвары и сады,
И сколько хочешь радуйся,
Скачи на все лады.

Буква «Р»

Пять лет Сереже в январе,
Пока — четыре, пятый,
Но с ним играют во дворе
И взрослые ребята.

А как на санках, например,
Он с гор летает смело!
Сереже только буква «р»
Немного портит дело.

На брата сердится сестра,
Ее зовут Марина.
А он стоит среди двора,
Кричит:— Ты где, Малина?

Она твердит:— Прижми язык,
Прижми покрепче к нёбу!—
Он, как прилежный ученик,
Берется за учебу.

Твердит Марина:— «Рак», «ручей».
Марина учит брата.
Он повторяет:— «Лак», «лучей»,—
Вздыхая виновато.

Она твердит:— Скажи «метро»,
В метро поедем к дяде.
— Нет,— отвечает он хитро,—
В автобус лучше сядем.

Не так легко сказать «ремень»,
«Мороз», «река», «простуда»!
Но как-то раз в январский день
С утра случилось чудо.

Чихнула старшая сестра,
Он крикнул:— Будь здоррррова!—
А ведь не мог еще вчера
Сказать он это слово.

Теперь он любит букву «р»,
Кричит, катаясь с горки:
— Урра! Я смелый пионеррр!
Я буду жить в СССР,
Учиться на пятерррки!

Когда мне было
Восемь лет,
Я пошла
Смотреть балет.

Мы пошли с подругой Любой.
Мы в театре сняли шубы,
Сняли теплые платки.
Нам в театре, в раздевалке,
Дали в руки номерки.

Наконец-то я в балете!
Я забыла все на свете.

Даже три помножить на три
Я сейчас бы не смогла.
Наконец-то я в театре,
Как я этого ждала.

Я сейчас увижу фею
В белом шарфе и венке.
Я сижу, дышать не смею,
Номерок держу в руке.

Вдруг оркестр грянул в трубы,
Мы с моей подругой Любой
Даже вздрогнули слегка.
Вдруг вижу — нету номерка.

Фея кружится по сцене —
Я на сцену не гляжу.
Я обшарила колени —
Номерка не нахожу.

Может, он
Под стулом где-то?
Мне теперь
Не до балета!

Все сильней играют трубы,
Пляшут гости на балу,
А мы с моей подругой Любой
Ищем номер на полу.

Укатился он куда-то...
Я в соседний ряд ползу.
Удивляются ребята:
— Кто там ползает внизу?

По сцене бабочка порхала —
Я не видала ничего:
Я номерок внизу искала
И наконец нашла его.

А тут как раз зажегся свет,
И все ушли из зала.
— Мне очень нравится балет,—
Ребятам я сказала.

DОлька пишет:Как я любила в детстве стихи Барто.. Двухтомник замусолила...

Я тоже очень любила, они легкие и поучительные, запоминаются быстро....)

Бабушка пишет:

DОлька пишет:Как я любила в детстве стихи Барто.. Двухтомник замусолила...

Я тоже очень любила, они легкие и поучительные, запоминаются быстро....)

Поистине детские стихи.. а еще мне про Звенигород очень нравилось читать..

Две бабушки

Две бабушки на лавочке
Сидели на пригорке.
Рассказывали бабушки:
- У нас одни пятерки!

Друг друга поздравляли,
Друг другу жали руки,
Хотя экзамен сдали
Не бабушки, а внуки!

Есть такие мальчики

Мы на мальчика глядим —
Он какой-то нелюдим!
Хмурится он, куксится,
Будто выпил уксуса.

В сад выходит Вовочка,
Хмурый, словно заспанный.
— Не хочу здороваться,—
Прячет руку за спину.

Мы на лавочке сидим,
Сел в сторонку нелюдим,
Не берет он мячика,
Он вот-вот расплачется.

Думали мы, думали,
Думали, придумали:
Будем мы, как Вовочка,
Хмурыми, угрюмыми.

Вышли мы на улицу —
Тоже стали хмуриться.

Даже маленькая Люба —
Ей всего-то года два —
Тоже выпятила губы
И надулась, как сова.

— Погляди!— кричим мы Вове.
Хорошо мы хмурим брови?

Он взглянул на наши лица,
Собирался рассердиться,
Вдруг как расхохочется.
Он не хочет, а хохочет
Звонче колокольчика.

Замахал на нас рукой:
— Неужели я такой?

— Ты такой!— кричим мы Вове,
Все сильнее хмурим брови.

Он пощады запросил:
— Ой, смеяться нету сил!

Он теперь неузнаваем.
С ним на лавочке сидим,
И его мы называем:
Вова — бывший нелюдим.

Он нахмуриться захочет,
Вспомнит нас и захохочет.

Летом весь Звенигород

Полон птичьим свистом.

Там синицы прыгают

По садам тенистым.

Там дома со ставнями

На горе поставлены,

Лавочка под кленами,

Новый дом с балконами.

Новый, двухэтажный

На пригорке дом,

Тридцать юных граждан

Проживают в нем.

На реке с восьми часов

Затевают игры,

И от звонких голосов

Весь звенит Звенигород.

Вдалеке зеленый бор

Виден в окна спальни...

Тридцать братьев и сестер

В лес уходят дальний.

Хорошо в лесу густом!

Отдыхай под елкой,

Под ореховым кустом

Ты орешки щелкай,

А зимой катайся с гор

И у печки грейся.

Тридцать братьев и сестер —

Шумное семейство.

Она ,кстати, много занималась детскими домами, искала послевоенным сиротам их родителей и многих находила....

Как у нашей Лялечки
Платьев чуть не дюжина.
— Не надену белое —
Плохо отутюжено!

Не надену желтое —
Желтое измятое.
Я не просто девочка,
Я у нас вожатая!

Бабушка сконфужена —
Гладит после ужина.
Для вожатой платьице
Будет отутюжено.

Есть такие люди —
Им все подай на блюде!

Квартет

Басню выбрали давно,
Распределили роли,
Решило выступить звено
На утреннике в школе.

Решили девочки прочесть
"Квартет", такая басня есть.*

Светлане роль не подошла:
- Я вовсе не упряма,
Зачем же мне играть осла?
Мне не позволит мама.

Артистки начали шуметь.
Одна кричит: - Она медведь,
А вовсе не мартышка!-
Кричит другая: - Чур-чура,
Сказала я еще вчера -
Я косолапый мишка!

Проходит день и два денька,
Потом проходит пять,
На репетицию никак
Артисток не собрать.

Пришел козел и сел за стол,
Но нету соловья.
- Ну, если так,- сказал козел,
Тогда уйду и я!

Проказница мартышка
Умчалась на каток,
А косолапый мишка,
Схватив свое пальтишко,
Пустился наутек.

То нет мартышки,
То козла
Куда-то тетя увезла,
То мишка косолапый
Ушел на лыжах с папой!

Когда в товарищах согласья нет,
Не прочитать им и "Квартет".

Скоро десять лет Сереже,
Диме
Нет еще шести,—
Дима
Все никак не может
До Сережи дорасти.

Бедный Дима,
Он моложе!
Он завидует
Сереже!

Брату все разрешено —
Он в четвертом классе!
Может он ходить в кино,
Брать билеты в кассе.

У него в портфеле ножик,
На груди горят значки,
А теперь еще Сереже
Доктор выписал очки.

Нет, ребята, это слишком!
Он в очках явился вдруг!
Во дворе сказал мальчишкам:
— Я ужасно близорук!

И наутро вот что было:
Бедный Дима вдруг ослеп.
На окне лежало мыло —
Он сказал, что это хлеб.

Со стола он сдернул скатерть,
Налетел на стул спиной
И спросил про тетю Катю:
— Это шкаф передо мной?

Ничего не видит Дима.
Стул берет — садится мимо
И кричит:— Я близорукий!
Мне к врачу необходимо!

Я хочу идти к врачу,
Я очки носить хочу!

— Не волнуйся и не плачь,—
Говорит больному врач.
Надевает он халат,
Вынимает шоколад.

Не успел сказать ни слова,
Раздается крик больного:
— Шоколада мне не надо,
Я не вижу шоколада!

Доктор смотрит на больного.
Говорит ему сурово:
— Мы тебе не дурачки!
Не нужны тебе очки!

Вот шагает Дима к дому,
Он остался в дурачках.
Не завидуйте другому,
Даже если он в очках.

Копейкин

В будний день и в выходной
Раздается за стеной:
— Ты возьмешь меня на пляж?
— Что ты мне за это дашь?
— Очини мне карандаш!
— Что ты мне за это дашь?

Алексей пришел из школы,
Это он ведет торги
(Знаю я Алешин голос,
Узнаю его шаги).

Он со всех взимает плату.
Застегнул штанишки брату —
Взял с него за попеченье
Полпеченья.

— Подними очки, голубчик!—
С просьбой дедушка к нему.
Отвечает милый внучек:
— Дашь копейку — подниму!

Алексей пришел из школы.
Он теперь придумал так:
«Если выучу глаголы,
Сам себе даю пятак.
Если выучу приставки,
Я потребую прибавки».

В будний день и в выходной
Раздается за стеной:
— Алик, дедушке поможешь
На восьмой дойти этаж?
— Алексей, отца уважь!—
А в ответ одно и то же:
— Что ты мне за это дашь?

Девочки! Приятного прочтения,вставляйте свои любимые стихи этой замечательной поэтессы или материал о ней или стихи ,которые читаете детям своим...)

ЗАВИТУШКИ

Без конца вздыхала Клава:
— Если б я была кудрява,
Я б, как в сказке царь-девица,
Всех затмила красотой.—
И решила ученица
Появиться завитой.

Черноброва и кудрява
Красна девица-душа!
Шепчут все: — Петрова Клава
Невозможно хороша!

Но сидит как неживая,
Будто в сон погружена.
— Ой,— сказала звеньевая,—
Клава, кажется, больна!

Клава молвила: — Подружки,
Я и вправду чуть жива!
Я металась на подушке:
Спать мешали завитушки —
Вся в бумажках голова.

Тут она опять зевнула
И на алгебре заснула.
Смотрит Анна Алексевна:
В классе — спящая царевна.

— Ой,— волнуются подружки,
Четверть близится к концу,
А у Клавы завитушки!
Нет, они ей не к лицу.

ПОМОЩНИЦА

У Танюши дел немало,
У Танюши много дел:
Утром брату помогала,—
Он с утра конфеты ел.

Вот у Тани сколько дела:
Таня ела, чай пила,
Села, с мамой посидела,
Встала, к бабушке пошла.

Перед сном сказала маме:
— Вы меня разденьте сами,
Я устала, не могу,
Я вам завтра помогу.

Королева

Если до сих пор нигде вы
Не встречали королевы,-
Поглядите - вот она!
Среди нас живет она.

Всем, направо и налево,
Объявляет королева:

- Где мой плащ? Его повесьте!
Почему он не на месте?

У меня портфель тяжелый -
Донесешь его до школы!

Я дежурной поручаю
Принести мне кружку чая
И купите мне в буфете
Каждый, каждый по конфете.

Королева - в третьем классе,
А зовут ее Настасьей.

Бант у Насти
Как корона,
Как корона
Из капрона.

Любитель-рыболов

С утра сидит на озере
Любитель-рыболов,
Сидит, мурлычет песенку,
А песенка без слов:

"Тра-ля-ля,
Тра-ля-ля,
Тра-ля-ля",

Озеро глубокое,
Удачным будет лов.
Сейчас поймает окуня
Любитель-рыболов.

"Тра-ля-ля,
Тра-ля-ля,
Тра-ля-ля".

Песенка чудесная -
И радость в ней, и грусть,
И знает эту песенку
Вся рыба наизусть.

"Тра-ля-ля,
Тра-ля-ля,
Тра-ля-ля".

Как песня начинается,
Вся рыба расплывается...
"Тра-ля!"

1946

Собралась Дуняша утром по грибы,
Отошла Дуняша от своей избы.
Прямо на Дуняшу бык несется лютый.
Забодает Дуню через две минуты.

"Караул, спасите!" - слышин Дунин крик...
А пастух смеется: "Это смирный бык..
Это твой подшефный. Помнишь о таком?
Ты взяла в апреле шефство над бычком.
Твой подшефный вырос, возмужал с тех пор.
Не пришла ни разу ты на скотный двор."

Дуня так смутилась, что всю ночь ей снилось:
Страшный бык лобастый машет головой
И мычит ей: "Здравствуй! Я - подшефный твой"

В книге под этим стихом была картинка: Девочка под одеялом и бык рядом.. И почему-то этот бык меня пугал..
Картинка страшной казалась.

Бабушка пишет:Любитель-рыболов

С утра сидит на озере
Любитель-рыболов,
Сидит, мурлычет песенку,
А песенка без слов:

"Тра-ля-ля,
Тра-ля-ля,
Тра-ля-ля",

Озеро глубокое,
Удачным будет лов.
Сейчас поймает окуня
Любитель-рыболов.

"Тра-ля-ля,
Тра-ля-ля,
Тра-ля-ля".

Песенка чудесная -
И радость в ней, и грусть,
И знает эту песенку
Вся рыба наизусть.

"Тра-ля-ля,
Тра-ля-ля,
Тра-ля-ля".

Как песня начинается,
Вся рыба расплывается...
"Тра-ля!"

1946

А по-моему даже песенка есть на эти стихи

Любочка

Синенькая юбочка,
Ленточка в косе.
Кто не знает Любочку?
Любу знают все.

Девочки на празднике
Соберутся в круг.
Как танцует Любочка!
Лучше всех подруг.

Кружится и юбочка
И ленточка в косе,
Все глядят на Любочку,
Радуются все.

Но если к этой Любочке
Вы придете в дом,
Там вы эту девочку
Узнаете с трудом.

Она кричит еще с порога,
Объявляет на ходу:
— У меня уроков много,
Я за хлебом не пойду!

Едет Любочка в трамвае —
Она билета не берет.
Всех локтями раздвигая,
Пробирается вперед.

Говорит она, толкаясь:
— Фу! Какая теснота!—
Говорит она старушке:
— Это детские места.
— Ну садись,— вздыхает та.

Синенькая юбочка,
Ленточка в косе.
Вот какая Любочка
Во всей своей красе.

Случается, что девочки
Бывают очень грубыми,
Хотя необязательно
Они зовутся Любами.

DОлька пишет:А по-моему даже песенка есть на эти стихи

Может быть,раньше очень много песенок было на пластинках....)

Бабушка пишет:

DОлька пишет:А по-моему даже песенка есть на эти стихи

Может быть,раньше очень много песенок было на пластинках....)

я мотив даже вспомнила.. Хотя прошло ой сколько времени

РЕЗИНОВАЯ ЗИНА

Купили в магазине
Резиновую Зину,
Резиновую Зину
В корзинке принесли.
Она была разиней,
Резиновая Зина,
Упала из корзины,
Измазалась в грязи.
Мы вымоем в бензине
Резиновую Зину,
Мы вымоем в бензине
И пальцем погрозим:
Не будь такой разиней,
Резиновая Зина,
А то отправим Зину
Обратно в магазин.

Мама-болельщица

Я занимаюсь боксом,
Я увлекаюсь боксом,
А мама уверяет,
Что дракой я увлекся

— Беда!— вздыхает мама.—
Я так удручена,
Что вырастила сына я
Такого драчуна!

Я маму звал
В боксерский зал,
Она мне отказала.
— Нет,— говорит,— я не могу,
Я убегу из зала!—

И заявила прямо:
— На бокс смотреть противно!
Я говорю ей:— Мама!
Ты мыслишь не спортивно!

Вот предстоит мне первый бой,
Мне так нужна победа,
Противник мой привел с собой
Двух бабушек и деда.

Явилась вся его родня,
Все за него, против меня.

Он видит всю свою семью,
Поддержку чувствует в бою,
А я расстроен! Я сдаю!

А защищать мне нужно честь
Школьников Рязани.

Вдруг вижу — мама,
Мама здесь!
Сидит спокойно в зале,
Сидит в двенадцатом ряду,
А говорила — не приду!

Я вмиг почувствовал подъем —
Сейчас противника побьем!
Вот он при всех ребятах
Запутался в канатах.

— Ну, как я дрался? Смело?—
Я подбегаю к маме.
— Не знаю,— сидела
С закрытыми глазами.

СОНЕЧКА

Тронь ее нечаянно —
Сразу: — Караул!
Ольга Николаевна,
Он меня толкнул!

Ой, я укололась!—
Слышен Сонин голос.
Мне попало что-то в глаз,
Я пожалуюсь на вас!

Дома снова жалобы:
— Голова болит...
Я бы полежала бы —
Мама не велит.

Сговорились мальчики:
— Мы откроем счет,
Сосчитаем жалобы —
Сколько будет в год?

Испугалась Сонечка
И сидит тихонечко.

А ведь многие стихи до сих пор актуальны.. Дети не меняются